«УТРО РОССИИ», №16 (24), 21-27 апреля 1994 года

Марина Старуш

МЫ НЕ ЗАМЕТИМ ПРАВЕДНИКОВ

Все романы Леонида Латынина, начиная с первого — «Гример и Муза», сопровождал ненавязчивый, но устойчивый рефрен «это не для массового читателя». Иными словами, для узкого круга интеллектуальной, элиты. По всей видимости, романы «Спящий во время жатвы» и «Ставр и Сара», объединенные под одной обложкой и единым художественным замыслом, которые недавно вышли в 'издательстве «Глас», тоже не станут исключением. С этим, в общем-то лестным для писателей утверждением, трудно спорить. Это правда. Но, как принято говорить, не вся.

Бесспорно, то, что пишет Леонид Латынин, - увлекательное чтение для интеллектуалов. Они сумеют увидеть в его прозе найденный писателем культурно-нравственный код российской истории, определяющий жизнь нации и в дохристианские времена, и в ближайшем, достаточно апокалиптическом, по мнению автора, будущем, код, в котором доминирующим мотивом, как это ни печально, является кровь. Они смогут понять идеологию романов, очень точно сформулированную Ольгой Ревзиной: «Впервые из глубины русской идеи национализм предан анафеме». Они оценят парадоксальность прозы Леонида Латынина, с одной стороны тяготеющей к древним синкретическим летописным текстам, у которых автор как бы отсутствует, - только события, только история, существующие сами по. себе. А с другой – написанной человеком, сумевшим осмыслить историю народа на очень глубинном, личностном, экзистенциальном уровне.

Но самое интересное заключается в том, что и те, у кого слово «экзистенциальный» вызывает устойчивое стремление бороться за чистоту родного языка, найдут в романах  Леонида Латынина очень много созвучного своим ощущениям и переживаниям. Те самые «массовые читатели», у каждого из которых своя отдельная жизнь. И в этой жизни им, как герою «Спящего во время жатвы», доводилось быть и чужим, преследуемым и гонимым, и быть среди тех, кто преследует и травит чужого. Они знают, что если уж летят в тебя камни, то первый непременно бросит самая любящая и самая дорогая рука. И давно убедились в том, что жертвы есть лишь там, где есть палачи, и как, в сущности, легко они меняются местами. Мы вновь ищем некую всеобщую идею или сумму идей, которые прочертят границы между добром и злом. И можно сказать с уверенностью, конечно, не заметим праведников, которые ее несут.

Одним: словом, элитарная проза Леонида Латынина одновременно демократична, потому что дает возможность для самых разных ее прочтений и истолкований.

О романах Леонида Латынина написано много, как бывает всегда, когда появляется произведение, позволяющее размышлять о самых глобальных и одновременно самых интимных вещах. До сих пор критики да и сам автор не могут определить жанр, в котором он работает: утопия, антиутопия, мифологический роман, роман экзистенциальный, современное евангелие... Собственно, это не так уж важно. Написанный более десяти лет назад, роман «Спящий во время жатвы» тем не менее пришел к читателю вовремя. Человек, живущий в переходную эпоху – от одного общества к другому, от одного типа морали – к совершенно иному, да еще на рубеже веков, как никогда готов размышлять о том, какое место он занимает в истории. Но еще более о том, какое место история - миллиарды человеческих судеб, связанных между собой любовью, кровью, страданиями, предательством и самопожертвованием, занимает в нем самом...