Леонид Латынин. "Я только ночь готовился к эпохе...

Я только ночь готовился к эпохе,
Не пил, не ел, не требовал огня,
А только шил из междометий вздохи
И из того, что делало меня.

И день пришел — и будничный, и праздный,
Любого дня подобие насквозь,
И чей-то стон, кривой и безобразный,
В меня воткнул прозрачнейшую ось,

И я вишу на выдохе без вздоха,
Ворча, на ось наматываю дни —
По имени прекрасная эпоха,
По отчеству спаси и сохрани.

Опять игра в слова и звуки,
И в их сложение игра...
Как тяжелы родные руки
Под грузом быта и добра.

А жизнь течет среди разора,
Валя куда-то никуда,
Торопится мирская свора
Объять миры и города,

Шумя взахлеб на поле брани,
Хулу хулою отразя,
И на серебряном экране
Железом золоту грозя.

А нам, храня свою обитель,
Дано лишь видеть и не мочь,
Не знать, что ангел и хранитель
Не одолел земную ночь.

И где остался нам в итоге,
В текущий вяло мезозой, —
Свет милосердья в тайном Боге,
К Земле катящийся слезой.

У страха красивые лица,
И временны их имена,
Пора бы в молитве забыться
И в сумраке краткого сна.

Пора бы тревожные речи
Разбавить тяжелым вином.
Я ставлю на мраморе свечи
В заброшенном доме пустом

И прошлого дней не итожа,
Я справа налево пишу:
Прости меня, господи Боже,
За все, что еще совершу.

Перевалив за тьму и светы
И страх оставив позади,
Я верю в вербные приметы,
Но только в собственной груди.

Не верю в жест руки и слова,
Не верю в прочерки в судьбе,
А в то, что жизнь приходит снова,
Когда нуждается в тебе.

И ворошит и кружит долы,
Верша и веру, и уют,
Когда глаза, открыв глаголы,
Дрожа, и плачут, и поют.

Когда молчат и вымыслы, и воля,
И сквозь тебя течет нездешний ток,
Ты, как трава, заполнившая поле,
Клонишься ниц покорно, на восток,

Где веры все в угрюмой колыбели,
И где завет не понят, но велик,
И ты как все, скажи мне, неужели
Склонил к земле порабощенно лик?

Да, я давно и ведаю, и слышу,
Ведя свои туземные бои,
Что надо мной неодолимо, свыше
Есть воля и свобода не мои.

Суд людской и прост, и беден,
И уродлив, и горяч.
Сколько надобно обеден,
Чтоб оплакать этот плач.

Как глаза твои ранимы,
Как ты плачешь визави,
Как летают херувимы
По окраине любви.

Но глаза не видят боли,
Но душа не знает дна.
В неподкупной судной роли
Ты всеведеньем больна.

Что же делать, так устроен
Сей порядок за земле.
Я сегодня — только овен,
Здесь, на жертвенном столе.

Какое солнце молодое,
Какая плоская земля.
И на холме дымится троя
На фоне красного кремля.

И те цвета вдали едины,
И рознь меж ними не видна.
Я выпил обе половины,
Суть наваждения, до дна.

И эта смесь вины и веры,
Со справедливостью внутри,
Увы, такие же химеры,
Как блоковские фонари.

Неяркий свет на два квадрата.
В метели смута и тоска.
И что твои ума палата
При свете черни спартака.

Тяни себе из смуты нити
И не спеши из круга вон.
Все повторяется в граните.
И жизнь, и смерть, и даже сон.